Хотя сам номинант предпочитает об этом не думать. "Потому что если ты начинаешь об этом думать, то отдаешься суете. А суета - такая штука, что только и ждет какого-то послабления", - признался Руслан Кудашов в интервью нашему корреспонденту Ирине Начаровой.

- Практически каждый успешный актерский курс пытается во "взрослой жизни" остаться вместе, создать свою студию. Но эти театры и студии часто терпят поражение в борьбе с прозой жизни. Вас такие неудачи предшественников не смущали?
- Но каждый человек имеет право на свою судьбу, каждый свою дорожку прокладывает. Если у кот-то что-то не сложилось, это еще не факт, что у нас тоже не получится. Просто мы пока не слишком побитые жизнью. Когда один впадает в пессимизм, другой пытается его поддержать, и наоборот.

- У вашего первого спектакля "Потудань", поставленного по рассказу Платонова и давшего название театру, - счастливая судьба. Он получил престижные призы и премии...
- Я не знаю, благодаря чему. Видимо, благодаря комплексу каких-то обстоятельств. И наш актер Максим Гудков много работал, раскручивал этот спектакль. И ребята держались вместе, несмотря ни на что. Может, в общем вакууме такой резонанс получился - вдруг крупица чего-то нового. Честно говоря, я не ожидал, что "Потудань" будет жить долго - скоро три года уже. В ней постоянно что-то новое раскрывается. Сейчас ребята играют спектакль иначе, нежели в начале.

- Следующий спектакль - "Невский проспект" - вы ставили в складчину. Знаю, что Максим Гудков отдал часть своего гонорара за съемки в "Красном небе" у Валерия Огородников - фильме, снятом кинокомпанией "Дарфильм"...
- У кого что было, то и отдавали. Художники Аля Торик и Андрей Запорожский тоже вложились. А Макс просто до конца пошел в своей мысли о театре, вот и все. Зато теперь есть спектакль. Он, может, несовершенный, немного куцый, косноязычный, несуразный, но он нам все равно очень правится. И тем, что там есть некая незаконченность. И пусть остается, ничего страшного, в следующем спектакле сделаем что-нибудь более правильное, более ясное.

- Складывается впечатление, что семь человек из "Потудани" вообще живут по каким-то своим законам?
- Это не позволяет нам приходить в театр, как на работу. В театре действительно нужно либо священнодействовать, либо убираться вон. Иначе ты просто отрабатываешь, а театр умирает. Тогда уж честнее, наверное, пойти куда-нибудь деньги зарабатывать. Тем более что сейчас для этого много способов существует. Когда-то я недолюбливал театр за то, что видел, как здесь человек работает - у кого-то техника хуже, у кого-то лучше. На самом деле театр имеет право на существование только в том случае, когда какая-то внутренняя мысль или идея перебивает все законы тяготения и трения пространства. Вот когда это перешибает, тогда что-то совершается, зрителя "замыкает". А так он будет свистеть, чавкать и думать о горшках.

- И все же как вы сосуществуете?
- Мы в основном не так час-то и видимся, пока новый спектакль не репетируем. Ну да, сосуществуем. Чтобы понять, - что такое терпение, нужно, видимо, пройти через какие-то испытания, которые могут оказаться нелегкими.

- Вы мыкались по многим площадкам, играли "На Литейном", в ТЮЗе, в "Особняке". Бездомность - ваше главное испытание?
- Мы пытались всегда как-то отдельно жить, и на курсе у Григория Козлова немножко особняком держались. Потому что мы выражаем несколько другое. И всегда думали не о существовании в рамках творческой мастерской Козлова, а о своем театре. Только поэтому мы что-то и имеем на сегодняшний день, хотя этого очень мало.

- А что имеете?
- Главное - свое название: театр "Потудань". Площадку нам сейчас предоставил "Балтийский дом". Мы находимся под защитой кинокомпании "Дарфильм", являемся ее подразделением. Имеем два спектакля, за которые сражаемся - как бы жизненные обстоятельства ни пытались этому помешать.

- Много раз приходилось слышать от представителей неформальных театров о том, что "этому городу" они не нужны. Многие уже по заграницам разъехались...
- В принципе, они близки к истине. Получается, что нечто новое, хотя бы формально новое, здесь почему-то не нужно. То есть в сфере театрального искусства просто нет людей, которые это воспринимают адекватно, и это очень печально. Потому что если театральное искусство не развивается, значит в обозримом будущем наступит некий предел. В принципе, мне кажется, он уже наступил - мы существуем не благодаря чему-то, а вопопреки.

- И все же в родном Питере вас заметили и оценили - комитет по культуре выделил грант на новый спектакль?
- Сто тысяч рублей - нам таких денег раньше не светило. Хочу сделать не совсем кукольный спектакль. Чтобы актеры почувствовали себя и в другом измерении, в "живой плоскости". Я знаю их способности и знаю, что они смогут это сделать достаточно хорошо.

- Что станет литературным источником на этот раз?
- Там нет литературного источника. Грубо говоря, спектакль будет состоять из маленьких историй, номеров. Из этюдов, которые, я надеюсь, перерастут в законченное произведение.

- "Невский проспект" включен в официальную программу празднования 300-летия Петербурга. Вообще сейчас все хоть как-то готовятся к предстоящему юбилею. А вы?
- Мне кажется, все, что мы хотели городу сказать, уже сказали. И не в этом предъюбилейном сумасшествии. "Невский проспект" действительно для города сделан. Там боль, там все есть. Но это не помпезно, не приукрашено. Сейчас уже хочется над чем-то другим работать. Вот скоро сделаем веселый спектакль. Вообще несмотря на суровый питерский характер, мы в гораздо большей степени оптимисты, чем может показаться на первый взгляд.

- И какие у вас имеются оптимистичные мысли насчет собственного будущего?
- Главное - остаться живым театром. Хотелось бы еще что-нибудь именно для Петербурга сделать. Вот в Праге очень много кукольных и других театров, которые на самом деле являются частью города. И нам бы тоже хотелось стать частью города хотя бы на какое-то время. На самом деле такой путь, как у нас, возможен только в Питере - со всеми трудностями, отчаянием, надеждой.

Ирина Начарова, газета "Известия", 15.01.2003