Рецензия на постановку «Медея» в Вахтанговском театре.                

В театре Вахтангова на малой сцене представлена постановка «Медея» Михаила Цитриняка по драме Жана Ануя, главную роль в которой исполняет Юлия Рутберг. Декорации, созданные Марией Рыбасовой, просты, но живописны: вначале показан расстеленный на сцене восточный ковер, затем – он же, только свернутый в большой тюк. В символической интерпретации – это тяжелый груз любви и мести, которую растит в себе главная героиня.

Медея, одетая в камуфляжный костюм, – сильная женщина, она ожидает своего мужа Ясона, оставшись на ночлег у костра. Всматриваясь в тени ненавистного ей города и вслушиваясь в звуки веселой музыки праздничного Коринфа, Медея несчастна. Она уже догадывается, что ее Ясон женится на дочери царя Коринфа, хотя все еще надеется на возвращение любимого. Но с приходом царя Креона ее надежда рушится. Медею пытаются прогнать телохранители царя, но она сопротивляется, и тогда ее связывают и подвешивают на крюке.

Ясон приходит проститься с бывшей возлюбленной. В спектакле, который идет полтора часа, диалог – противоборство двух бывших супругов – самая драматическая и существенная сцена. Он уже предвкушает новую брачную ночь, а она пытается его удержать. Их кружение по сцене, словно двух воинов в танце, подчинено колоссальной энергии. Они вспоминают и свои ночи любви, и битвы, и первые измены, выстраивая речами незримую стену между собой.

Юлия Рутберг играет не обычную любовь, а любовь Медеи, изменяющую весь порядок жизни, уничтожающую границу между добром и злом и  сжигающую как молния.  Первые шаги такой любви кроются в предательстве по отношению к отцу, убийстве собственного брата, краже святыни. Уничтожение соперницы и убийство своих детей – это уже финальный аккорд того же чувства. И хотя Медея в исполнении Рутберг все еще выглядит женщиной, она уже больше походит на смерч, стихию, которая вселилась в ее тело, и будет призывать на помощь злые силы. 

Веселый и жизнерадостный Ясон был поглощен любовью Медеи, но он теперь стремится к свободе, ему претит  страсть бывшей возлюбленной, сметающая на своем пути все, он жаждет наивности и чистоты Креузы. Игра Юлии Рутберг потрясает. У актрисы уникальный диапазон - начиная от клоунессы и заканчивая трагической актрисой. Отчаянье Медеи как нельзя лучше передает низкий, хриплый голос актрисы.

Облик Медеи, при решении  актрисы и режиссера, пронизан современными аллюзиями: Медея так же убивает своих детей, как и фанатичные смертницы - шахидки надевают свой пояс.  Подходя к финалу, обычно для объяснения дикого преступления Медеи, требовалось изображение клинической картины безумия, но в этой постановке придуман новый ход – Медея оказалась в ловушке: отречение Ясона и гонение Креонта лишают ее выбора.  Ослушаться приказа она не может, ее сразу казнят, и вернуться в Колхиду ей, убившей собственного брата, запрещено из-за страшной кары.

Возможно, гнев властелинов опустится и на головы ее маленьких детей, поэтому правильнее убить их самой, нежели допустить, чтобы их растерзала толпа. Безусловно, классический сюжет интерпретирован психологически убедительно. Игра Рутберг и Антипенко трудна, но очень запоминается зрителю, ощущающему на протяжении всего спектакля мощь и силу любви и ненависти.  Облик Медеи в решении актрисы и режиссера может быть прочитан с поправкой на современность: Медея убивает своих детей так же слепо, как фанатичные женщины-шахидки надевают пояс смертниц.

Как жители Коринфа ненавидят античную героиню с Кавказа, так  ненавидят сегодня инородцев европейские жители. Пусть Медеи, начинавшийся с убийства брата, и закончившийся убийством детей – то, что может происходить с человеком, добровольно выбирающего между злом и еще большим злом.