Рецензия на спектакль «Буря» Доннеллана.

Деклан Доннеллан на чеховском фестивале превзошел сам себя, поставив шекспировскую сказку-завещание «Буря». Спектакль репетировали на природе, рядом с «колдовским озером». В итоге получилась постановка с некой эмоциональной прохладой и меланхолией, разбавленной юмором. Основная тема спектакля – превращение человеческой природы в мутанта, основной тезис – самая страшная буря – та, что проходит в душе у человека.

На сцене присутствует простроенная выгородка с тремя дверьми, как символ изолированности от всего мира.  Старик Просперо в исполнении Игоря Ясуловича совсем не похож на герцога в изгнании. Величие в нем давно выжгли обида и разочарование от унижений, оставив нечто большее пресловутого величия – отцовская нежность к дочери, страх за нее. Но и эти базовые чувства поверглись частичному разрушению.

Цивилизованность граничит с первобытной дикостью: Миранде, в исполнении Анны Халилулиной – новой актрисе в команде режиссера Доннеллана, ровным счетом ничего не стоит дать пощечину родному отцу, или, к примеру, укусить.  А отец, в ответ, посылает испытания избраннику дочери, которые больше выглядят как унижения. Просперо привык властвовать на грани тирании, достаточно посмотреть на Ариэля, который подчинен Просперо и обладает  безволием.

В постановке Доннеллана преобладает мрачная ирония к «цивилизованности» человека современного времени на примере строения по ходу спектакля души Просперо.   Когда враги его оказываются рядом с ним, он вдруг чувствует, что не испытывает к ним ненависти. Вначале он пытается по обыкновению их ненавидеть, но ничего дельного из этого не выходит.

Тогда он начинает думать, как изменить их,  вернуть к своей природе, и делает это с помощью театра и музыки, но они оказываются бессильны, и Просперо вынужден довольствоваться плохим финалом, его самого ждут в скором будущем одиночество и старость. Не самый удачный эпизод в пьесе – когда по заговору Просперо  перед злодеями-гостями духи исполняют загадочный спектакль, после которого следует всем известный монолог Просперо.

 Эта сцена часто ставила в тупик режиссеров. Доннеллан сцену сохранил, но придумал довольно странное ей толкование. В спектакле это действо – колхозный праздник в стиле советских фильмов послевоенных лет. Античные богини в виде советских колхозниц, явно представляются английскому режиссеру признаком России. В итоге получается устаревшая пародия, весьма неуместная в спектакле, она никак не согласуется с философствованием Просперо.